Я не то чтоб совсем одурел,
Но слегка уже жизнью побитый,
Как старик, что чуть-чуть приболел,
Как графин, что чуть-чуть разбитый.

Ты, выходит, тоже больна,
Но не так, чтоб совсем безнадежно,
Как сраженная камнем волна,
Как пылинка в пыли дорожной.

Безусловно, не близок обрыв,
Можно жить, невзирая на беды,
Можно, жажду слюной утолив,
Поменять все субботы на среды.

И ползти, как змея по песку,
Обжигаясь и корчась от боли,
И приставить дуло к виску
Пистолета с полной обоймой.

И взвести все крючки, все курки,
И отдаться ветрам, настроениям,
Наши пальцы, увы, далеки,
Мы с тобою – два привидения.

Без сознанья, без веры, без слов,
Без надежды на пробужденье,
И сейчас я проститься готов,
Ради мнимого освобожденья.

Ради губ, ради глаз, ресниц,
Ради кожи, ради касаний,
Мы с тобой отравили всех птиц,
Чтоб иных не возникло желаний.

Но, увы, пересохли ручьи:
Нам пришлось разойтись, разбежаться, 
И теперь хоть волком кричи,
Мы не знаем, куда возвращаться.

Мы утратили знаки, черты,
Мы засыпали пеплом все буквы,
Стерли с карт все причалы, порты,
Мы с тобой – бессердечные куклы.

Этих не было в мыслях картин,
Нам другими казались дали:
Жребий брошен, как ни крути,
Не удастся попасть в педали.

Изощряя свое мастерство,
Нам придется сродниться с закатом,
Что-то, где-то, когда-то росло,
Что-то, где-то погибло, когда-то.

Эмир.